Глава МИД ПМР Виталий Игнатьев дал интервью венгерскому журналу Mandiner
Тирасполь, 8 мая. /Новости Приднестровья/. Министр иностранных дел Приднестровья Виталий Игнатьев пообщался с журналистами венгерского журнала Mandiner.
Виталий Игнатьев затронул предпосылки образования Приднестровской Молдавской Республики. По его словам, за почти 35 лет Приднестровье полностью состоялось как государство, и осталось на международном уровне закрепить эту де-факто реальность.
Глава МИД ПМР подробно рассказал о ситуации в экономике и энергетике, в том числе о причинах и последствиях гуманитарно-энергетического кризиса в этом году, а также о влиянии конфликта в Украине на текущее положение Приднестровья.
Отдельно министр коснулся тематики молдо-приднестровских отношений, сделав акцент на усилении блокадно-ограничительных мер РМ и стагнации переговорного процесса.
Полную версию интервью опубликовала пресс-служба Министерства иностранных дел ПМР.
— Изменилось ли и, если изменилось, то как геополитическое положение Приднестровья после обострения конфликта на Украине 24 февраля 2022 года?
— Оценивать геополитическое положение Приднестровья преждевременно, потому что глобальные процессы находятся в состоянии трансформации. Как мы видим, система международных отношений не выдержала испытания кризисами. Она во многом уже демонтирована. Те универсальные механизмы регуляции, такая организация как ООН и другие институции уже дисфункциональны. Меняются и границы, и позиции тех или иных государств или территорий. К чему придет новая конфигурация системы международных отношений, пока сложно предугадать. Эта система не будет монополярной, это не будет «Pax Americana». Но насколько эта система будет мультиполярной и отвечающей интересам всех мировых участников — вопрос открытый. В этих обстоятельствах для Приднестровья появляются новые возможности для того, чтобы укрепить свои международные позиции и усилить свою правосубъектность.
Приднестровье создано волей народа. Ни у одного из новейших независимых государств нет таких безупречных политико-правых оснований независимости, как у Приднестровья. После распада Советского Союза руководство МССР, материнского государства, предоставило само юридическое основание для независимости Приднестровья, закрепив в собственных целеполагающих документах тот факт, что Молдова признает создание в советское время МССР незаконным. Соответственно, юридическая ситуация возвращается до того момента, когда существовало отдельно Приднестровье, как Молдавская Автономная Советская Социалистическая Республика в составе Советского Союза, и Бессарабия, которую присоединили к Приднестровью в 1940 году. Поэтому здесь даже нет правовых коллизий, здесь есть объективный конкретный факт того, что руководство Кишинева своими решениями, которые заложили основу новой молдавской государственности, тем самым дали основание для независимости Приднестровья. Потом Молдова развязала агрессию против Приднестровья и для защиты населения наше общество отмобилизовалось и сформировало государство. То есть цель формирования Приднестровья — это защита интересов того населения, которое жило на нашей территории. Это мультиязычное, мультикультурное население. Три официальных языка у нас, и вот этот полиэтнический мир и многообразие, которое сохранилось в советское время, является основой стабильности и мира внутри Приднестровья. Мы не националистически ориентированное государство в отличие от Молдовы, и этот национализм молдавский стал одним из триггеров, который запустил процесс обособления Приднестровья.
Конечно, фактор украинского конфликта тоже крайне негативно влияет на Приднестровье, это объективный факт. Вы знаете, что Украина с 28 февраля полностью закрыла всю границу с Приднестровьем, соответственно, любые экспортно-импортные или транзитные операции через территорию Украины стали невозможны для нас. Мы были вынуждены для того, чтобы наша экономика как-то существовала, работать исключительно через территорию Молдовы, через таможенные границы Молдовы, и это дало молдавской стороне мощный рычаг влияния на Приднестровье.
— Использовала ли Молдова этот рычаг влияния?
Молдова усилила блокадно-ограничительные меры на Приднестровье, создала дополнительные барьеры для свободной торговли. А я напомню, что у Приднестровья есть договоренность с Европейским союзом о торговле в режиме DCFTA, и эта договоренность сегодня грубейшим образом нарушается Молдовой. При определенном попустительстве Брюсселя, это тоже важно учитывать. Молдова с 1 января прошлого года ввела незаконные экспортно-импортные таможенные пошлины, которые вообще не отвечают ни правилам ВТО, ни правилам Европейского союза, поскольку пошлины РМ взимает, но не возвращает их в бюджет и экономику Приднестровья. Наши общие потери составляют по разным оценкам порядка 13-15 миллионов долларов только за счет этих пошлин. Кроме того, есть давление на наши ведущие предприятия. Приднестровье — это промышленно ориентированное государство, мы сохранили экономический потенциал. Наши предприятия сегодня находятся в условиях искусственного блокирования их функциональности. Молдова под надуманным предлогом считает, что продукция наших ведущих предприятий — это завод «Электромаш», завод «Потенциал», завод «Прибор», в том числе бытовые электронасосы, фольга и другая техническая продукция, является товарами двойного назначения. Это необоснованное утверждение, опровергнутое выводами международных экспертов.
Фактор кризиса на Украине крайне негативно отразился на Приднестровье. Это необходимо преодолевать. Одна из главных задач Приднестровья — показать и всему миру, и украинским соседям, что Приднестровье не является фактором региональной опасности, что мы не заинтересованы в дестабилизации, что мы исключительно миролюбивое, транспарентное демократическое государство, на территории которого проживают порядка 100 тысяч граждан Украины. Хотя с весны 2022-го года Приднестровье столкнулось с целой серией терактов, и документальные основания позволяют считать, что одним из организаторов могли быть спецслужбы соседней Украины. Мы находимся в таких обстоятельствах, когда очень важно выверять каждый наш шаг, и, соответственно, у нас нет права на ошибку. Мы связываем свои перспективы с привлечением международного внимания к Приднестровью, с более взвешенным, адекватным и честным подходом со стороны международных структур. Наша независимость сделает мир богаче, ярче и справедливее, а не наоборот.
— Долгое время существовал в регионе статус-кво в энергетике: Украина транспортировала газ в Приднестровье на Молдавскую ГРЭС, которая работала в пользу жителей обоих берегов Днестра. Как перестал существовать этот статус-кво?
— В энергетическом плане действительно ситуация существенно поменялась. Но очень много спекуляций вокруг поводов и причин, почему так произошло. Руководство Молдовы обвиняет Россию в этом. Российская Федерация, в частности компания «Газпром», которая поставляла газ, обозначила свои претензии к компании «Молдовагаз», которая должна была рассчитаться по долгам именно молдавской стороны. Этого расчета не произошло, соответственно, не был проведен аудит и так далее, который являлся частью обязательств Молдовы согласно договору о транспортировке газа. Это были те формально-экономические причины, которые изменили статус-кво и послужили прекращению поставок газа со стороны Российской Федерации по этому договору. Приднестровье оказалось в очень сложной ситуации, потому что с 1 января и до начала февраля этого года у нас просто не было газа. Мы функционировали на остатках газового ресурса в трубе. Его использовали для общественного потребления. На Днестровской ГРЭС работал один энергоблок на угле. Запасы угля уже, к сожалению, сегодня исчерпаны. Это давало нам возможность минимально производить электроэнергию, были веерные отключения. Ежедневно на 4 – 8 часов отключался свет. Газа было совершенно немного, только для того, чтобы можно было приготовить на газовой плите, тепла не было, электричества тоже часто не было.
Поэтому уже в первую половину января руководство Российской Федерации и руководство Приднестровья пришли к пониманию модальности решения этой проблемы. Была избрана компания, которая могла закупать газ на европейских товарных биржах. И, соответственно, мы предложили молдавской стороне обеспечить нам поставки газа без препятствий. В начале января у нас гостил действующий Председатель ОБСЕ, это финский министр иностранных дел Элина Валтонен, которая подтвердила, что руководство Молдовы не возражает против поставок российского газа в Приднестровье. Но как только мы предложили этот механизм, как только дело дошло до практической реализации, сразу руководство Кишинева выступило категорически против. Изначально была выбрана молдавская компания, одна из тех, кто имеет лицензию на эти услуги. Кишинев резко отрицательно высказался, в итоге пошел в аварийном режиме поиск механизма поставок газа в Приднестровье, для того, чтобы не допустить расширения гуманитарной катастрофы. Хотели бы выразить признательность руководству Венгрии, венгерскому бизнесу, тем компаниям, которые взяли на себя ответственность для того, чтобы обеспечить стабильный, транспарентный канал и механизм поставок газа в Приднестровье. К сожалению, объема газа, который сегодня поступает в Приднестровье, недостаточно, чтобы все предприятия работали в полном объеме.
— Вы затронули некоторые аспекты дискуссии вокруг долга АО «Молдовагаз» перед Газпромом. Какова позиция Приднестровья? Обосновано ли истребование Газпромом 700 миллионов долларов долга или вы верите больше аудиту, организованному кишиневскими властями, итог которого – долг есть, но он намного меньше?
— Конечно, мы основываемся на тех документах, на тех параметрах, по которым функционирует механизм поставки газа из России в Молдову и Приднестровье. Согласно всем расчетам, российская компания «Газпром» абсолютно обоснованно выдвинула претензии к АО «Молдовагаз». И насколько я знаю, «Молдовагаз» не отрицает наличие этого долга. То есть тут предмет для дискуссий «верю-не верю» полностью отсутствует. Здесь просто юридический факт.
— Еще один вопрос по теме энергетики. Вам Евросоюз, как мы понимаем, выделил грант на преодоление энергетического кризиса. И это удивляет, потому что мы в Евросоюзе не так хорошо знаем, что есть отношения между Приднестровьем и Евросоюзом.
— Приднестровье признательно Еврокомиссии, госпоже Фон дер Ляйен, которая озвучила идею выделить вначале 30 миллионов евро на закупку газа, потом их стало 20 миллионов, и часть гранта ушла для Молдовы. Мы признательны, потому что это помогло в такой сложный период, пока еще механизм поставок не был стабилизирован, купить газ и поставить его в Приднестровье. Это был целевой и краткосрочный кредит. Но уже в начале февраля, спустя неделю после того, как была озвучена идея о первоначальном кредите, Еврокомиссар по расширению Европейского союза, госпожа Кос, приехав в Кишинёв, озвучила идею о большом гранте в размере 60 миллионов евро, который может быть предоставлен Приднестровью для продолжения закупок газа, но обусловила это предложение политизированными и, на мой взгляд, крайне странными требованиями. Помимо абстрактных – о соблюдении прав человека, с чем у нас нет проблемы абсолютно, европейская сторона заявила о том, что Приднестровье должно повысить тарифы для населения и должно остановить энергоемкие предприятия. А остальные предприятия должны платить тоже по повышенным тарифам. То есть, на самом деле, перед Приднестровьем был выбор: получить кредит для того, чтобы согреться, но в то же время не иметь возможности людям ходить на работу и получать зарплату, чтобы оплачивать этот кредит. Здесь мы не увидели логики, честно скажем. Более того, нас очень насторожило, что эти идеи были озвучены молдавским руководством, премьером Молдовы. По сути, устами Молдовы выдвигались требования за Европейский союз. Брюссель как бы на аутсорс отдал Кишиневу какие-то процессы газовых вопросов, что тоже весьма удивительно. Насколько я знаю, Молдова не является частью Европейского союза, и перспективы эти весьма туманные. Поэтому мы признательны за транспарентный подход, но я отмечу, что нам действительно помогает кредитами Российская Федерация и при этом не выдвигает никаких требований, не обуславливает кредит какими-то дополнительными издержками и бременем на население.
— Как Вы сейчас относитесь к евроинтеграции Республики Молдова и хотите ли быть частью процесса евроинтеграции?
— Что касается процесса евроинтеграции, это очень комплексный, сложный процесс, многолетний. С формальной точки зрения Европейский союз как структура вполне имеет потенциал и возможности для развития и расширения. Приднестровье раньше торговало с Европейским союзом в рамках АТП – автономных торговых преференций, которые были в Молдове. Но уже с 2016 года механизм поменялся, возникла зона УВЗСТ. В 2014 году Молдова подписала договоренность с Европейским союзом и делегировала часть своей легитимности и полномочий Совету по ассоциации с Европейским Союзом. То есть уже тогда соседнее государство решило, что оно будет магистрально двигаться в направлении Европы и поделилось определенными функциями: политическими, экономическими. На наш взгляд, это очень важный рубежный момент, потому что Молдова уже не является полностью субъектным государством. Она зависит от многих процессов и с каждым годом все больше и больше зависит от европейской финансовой поддержки, от грантовой и технической помощи. Но как оказалось, Молдова также финансировалась такими скандальными структурами как USAID, например. Поэтому тут на самом деле видно, что для Молдовы это возможность как-то экономически улучшить свое положение. Что касается концептуальных моментов, вы знаете, что в Приднестровье был референдум 17 сентября 2006 года, где население высказалось и определилось, что стратегическим вектором развития Приднестровья является максимальное сближение с Россией и независимость, безусловно, как основа этого процесса.
Конфликт между Молдовой и Приднестровьем носит затяжной характер. Ввиду неурегулированного конфликта говорить о каком-то изменении международно-правового статуса Молдовы, о ее вхождении в Европейский союз преждевременно. Я не уверен, что Брюсселю хотелось бы иметь на своей территории еще один дополнительный конфликт к тем, которые существуют на европейском континенте, включая конфликт Северного Кипра, например. Логичнее действовать, как минимум, хотя бы синхронно, сопрягая процессы европейской активности в части расширения на Молдову с процессом урегулирования. Но здесь мы не увидели никакой синхронности и более того, есть полное игнорирование со стороны Кишинева вообще переговорного процесса. Контактов на уровне высшего руководства сторон нет с 2020 года. Шесть лет не работает формат «5+2», его последнее заседание состоялось в октябре 2019 года в Братиславе. Мне кажется, что в первую очередь в сохранении переговорного механизма должен быть заинтересован Европейский союз. А Брюссель довольно пассивно созерцает и наблюдает за тем, как молдавская страна игнорирует переговорные механизмы. Кишинев ищет разные поводы для того, чтобы не вести полноценный диалог с Приднестровьем. Пандемию COVID-19 молдавская сторона использовала как повод для отказа от встреч. И в тот период организовала медицинскую и лекарственную блокаду Приднестровья, блокировала поставки и аппаратов искусственной вентиляции легких, и медоборудования, всячески мешала открытию у нас лабораторий, которые выявляли коронавирус. Это был сигнальный момент, который показал, что Молдова не видит в Приднестровье дружеское государство, не рассматривает граждан Приднестровья как собственных граждан. Любой специалист в сфере конфликтологии, международных отношений поймет, что весьма противоречивые направления – процесс интеграции и отказ от урегулирования конфликта.
Второй момент, тоже очень важный — это фактор международного права, демократичности процессов. С Приднестровьем никто не вел дискуссии по поводу взаимодействия в европейском направлении. В прошлом году в Молдове был проведен референдум, который совпал с президентскими выборами. Оказалось, что даже при всем давлении административного ресурса количество людей, которые поддержали евроинтеграцию, приблизительно равно количеству людей, которые против евроинтеграции Молдовы. А представьте себе, какая уже на протяжении десятилетий идет мощная информационная, политическая, идеологическая кампания ориентированности на Европейский союз. И в то же время молдавское население не высказалось однозначно в поддержку. Наоборот, общество оказалось расколотым. На наш взгляд, в такой ситуации целесообразно не форсировать процессы евроинтеграции, а объединить общество для того, чтобы большая часть населения четко понимала, что будет завтра, что происходит сегодня и зачем это нужно, какие профиты получат простые люди.
После этого референдума еще более агрессивной стала официальная молдавская пропаганда в части евроинтеграции. И я не уверен, что это сплачивает молдавское общество. Конечно, это дело Молдовы. Приднестровье официально озвучило свою готовность поучаствовать в этом референдуме. Но, как оказалось, Брюсселю абсолютно не интересно мнение приднестровцев. Это тоже очень парадоксальный момент: рассматривая Молдову в ее советских границах, которые незаконны, повторюсь, с точки зрения самой Молдовы, они должны были поинтересоваться мнением населения Приднестровья и должны были более активно и четко обозначить перспективы. Но нет. Поэтому я в этих обстоятельствах с трудом понимаю серьезность процесса евроинтеграции. Я прекрасно могу понять его идеологический, политический характер. Это важный элемент, который поддерживает структуру власти внутри Молдовы, действующей партии. Но воспринимать Брюссель в качестве донора каких-то материальных благ за какие-то политические ответные уступки далеко от понимания нормальных, полноценных межгосударственных отношений.
И третий фактор – процесс форсированного поглощения Молдовы со стороны Брюсселя, кстати, в том числе и Румынии, но это отдельная история. Он создает напряжение в процессе урегулирования, потому что вводятся какие-то новые правила, планируется изменение торгово-экономической ситуации. И все это не учитывает тот факт, что конфликт не урегулирован, что у Приднестровья своя экономическая система, своя производственная база. Давно существуют замкнутые, изолированные друг от друга государственные правовые системы Молдовы и Приднестровья. Процесс евроинтеграции не учитывает фактора Приднестровья. Этого учета не было и при переходе в режим УВЗСТ, но тогда Европейский Союз и Еврокомиссия проявили гибкость и провели отдельно переговоры с Приднестровьем, мы вышли на особый механизм торговли с Евросоюзом, который и сегодня действует, но грубо нарушается со стороны Кишинева.
Сегодня такой готовности нет. Это фактор объективно усложняет региональный процесс евроинтеграции. Игнорировать молдо-приднестровский конфликт Брюссель не может, хотя, мне кажется, он пытается это делать очень активно.
— Вы говорили об экономических интересах Приднестровья. В каком состоянии сейчас экономика Приднестровья после острой фазы энергетического кризиса?
— К сожалению, энергетический кризис подорвал экономический потенциал Приднестровья, и молдавская сторона на протяжении последних лет только усиливала блокадно-ограничительные меры при попустительстве западных участников переговорного процесса. Я отмечу, что у нас с Молдовой за 33 года подписано порядка 200 соглашений в разных сферах: в таможенной, информационной и так далее. Если бы они работали, у нас 90% проблем не было бы, и люди жили бы гораздо более стабильно и финансово обеспеченно. Но тем не менее, как я уже отметил, Молдова заблокировала работу ведущих крупных предприятий, потери бюджета очень высокие, за первый квартал 2025 года экспорт упал на 57%, общий товарооборот – на 55%. Есть странные заявления некоторых молдавских чиновников о том, что как будто бы приднестровские предприятия не должны получать газ и не должны работать, и как будто это некая норма. Это выходит за рамки и здравого смысла, международного права и гуманитарных подходов. Так как газ поступает нестабильно, не вся промышленность может использовать его для работы. Ситуация очень сложная, Приднестровье вынуждено, выживая, искать возможности для сокращения инфраструктурных программ развития. У нас многие годы был мощный проект – Фонд капитальных вложений, который восстанавливал или строил с нуля сотни социальных объектов. Это школы, детские сады, больницы, патронатные учреждения и так далее. Сейчас мы вынуждены заморозить этот проект для того, чтобы искать возможности для выплаты зарплат, пенсий, социальных пособий населению. Понятно, что уровень жизни тоже снижается, и это все является комплексной блокадой со стороны Молдовы в первую очередь. Но мы с оптимизмом смотрим в будущее, потому что у нас есть наш многонациональный приднестровский народ, у нас есть своя идентичность, которая отличается от идентичности соседней Молдовы или исторической Бессарабии. Поэтому мы уверены, что правда на нашей стороне и, если система международных отношений находится в состоянии трансформации, есть тенденции к тому, чтобы она стала более справедливой, более сбалансированной, то тогда у Приднестровья есть очень серьезная перспектива.
— В этом положении, когда есть экономическая блокада со стороны Кишинева, когда идет процесс евроинтеграции Молдовы без учета интересов приднестровцев, когда меняется международное положение, какое будущее Вы видите для Приднестровья?
— Восточная мудрость гласит: любой кризис — одновременно дополнительная возможность. Глобальные и региональные процессы это подтверждают. Мир уже не может быть прежним. Гигантский разрыв между словами и делами, между формальностями и реальностью. Я напомню, что с момента подписания Хельсинского заключительного акта 1975 года в мире появилось более трех десятков новых государств, в том числе и страны, которые сегодня являются частью Европейского союза. В мире есть множество прецедентов, связанных с появлением новых государств. Есть известный Косовский прецедент. Мировое сообщество довольно лицемерно подходит к этому, особенно западный мир, который заявлял, что эти прецеденты — это особые случаи, и они не могут быть экстраполированы на других. Но повторюсь, ни в одном из этих примеров мы не увидим, чтобы формальная метрополия предоставила правовые, легитимные основы для независимости, так как это сделала Молдова, заявив, что в советский период ее существование в Советском Союзе было незаконным. Когда Молдова обрела независимость, она начала требовать территорию Приднестровья, которая исторически никогда не была частью Бессарабии. Кстати, Бухарест это прекрасно осознает.
Как только взоры ведущих акторов обратятся именно на наше региональное пространство чуть более детально, тогда я уверен, что молдо-приднестровские отношения станут частью позитивной повестки, потому что нет альтернативы процессу урегулирования. За прошлые три десятилетия Молдова часто уходила из-за стола переговоров, игнорировала диалог, но потом вынуждена была вернуться. Я не вижу разумной перспективы и реально функционального механизма движения Молдовы в сторону Евросоюза или, может быть, какой-то еще более тесной интеграции с Румынией без урегулирования конфликта за столом переговоров в транспарентном ключе с участием международных представителей. Есть более чем исчерпывающий круг участников, которые могут зафиксировать окончательный стабильный вариант урегулирования.
Модальность этого урегулирования должна учитывать два фактора. Де-факто процесс урегулирования уже давно произошел. Уже 35-й год существует Приднестровье как собственная система. Если бы нас не ограничивали в развитии и не мешали, то я уверен, что Приднестровье было бы на порядок более успешным государством во всех смыслах, в том числе в экономическом, нежели соседняя Молдова. И Молдова это понимает. Это можно доказать просто с цифрами в руках, посмотреть на тенденции финансового развития, на промышленный потенциал, на территорию Приднестровья. Численность населения Молдовы значительно уменьшается, люди уезжают, и, соответственно, Молдова делает все, чтобы ухудшить ситуацию внутри Приднестровья. Поэтому с точки зрения урегулирования нужно просто на международном уровне закрепить ту де-факто реальность, которая есть. Мы должны заключить договор о дружбе и мире с Молдовой. Я считаю, этого будет более чем достаточно.
А второй элемент, не менее важный, — это мнение людей. Не может никто навязывать никакие процессы какой бы то ни было интеграции, даже под самыми благими предлогами. Одна из ведущих журналисток Молдовы, которая является также членом совета молдавского журналистского сообщества, которая должна соблюдать деонтологический кодекс журналиста, заявила, что Европейскому союзу не надо давать газ для Приднестровья, потому что это все равно, что метать бисер перед свиньями. Это цитата, и это, на мой взгляд, оглушительное проявление реального отношения определенной части политической элиты Молдовы к Приднестровью. Не народа, я вас уверяю. Для молдавского народа приднестровский конфликт не является вообще приоритетной темой. Их задача выжить, продержаться и, может быть, дожить до какого-то счастливого будущего путем выборов. Для элит Приднестровье является чем-то крайне чуждым, и в то же время они претендуют на территорию, может быть, на какие-то наши производственные потенциалы.
Как жители Приднестровья определятся, так необходимо и действовать. Все международные основания, юридические параметры и даже мировые прецеденты в нашу пользу. А тем более, с учетом современных определенных подходов Соединенных Штатов Америки, я уверен, что появятся еще новые прецеденты.
В этой части европейского континента должна быть стабильность, мир и благополучие. Путь к этому – закрепление международной правосубъектности Приднестровья. Нужно поставить уже логическую точку в этом процессе самоопределения приднестровского народа и двигаться дальше. В мире и согласии и с Украиной, и с Молдовой. Куда желает двигаться Украина — это выбор украинского народа. Куда желает двигаться Молдова — это выбор молдавского народа, который считает, судя по всему, себя уже румынским, язык у них уже румынский, идентичность уже навязывается румынская. Главное, чтобы за нас никто не решал, кем нам быть.